Мастера из Кремоны и крепостной человек Иван Батов
С.Могилевская

...В очень далёкие времена, около четырёх столетий тому назад, жил в Кремоне знатный синьор. Звали его Андреа Амати. От своего отца он унаследовал большое состояние и мог бы ничего не делать, ведя праздную жизнь богатого человека.
Но руки Андреа Амати были руками мастерового. Их покрывали мозоли и ссадины. За работой он просиживал многие часы, иные дни от восхода до захода солнца, не ведая усталости, не чувствуя голода. Не было у него радости большей, чем рождение новой скрипки. И каждая новая выходила из его рук прекраснее предыдущей.
Андреа Амати был мудрым мастером. Он не украшал грифов своих скрипок причудливой резьбой, головками ангелов или львиными мордами, как было принято в те времена. Он не признавал смычков, отделанных драгоценными инкрустациями из жемчуга. Он понимал: всё это может тешить лишь тщеславие богатых дилетантов. Настоящим музыкантам нужны инструменты, обладающие иной ценностью...
И Андреа Амати стал первым из кремонских мастеров, прославившим свой город скрипками, равных которым ещё не было в мире.
У Андреа Амати было два сына и внук Николо. Они продолжили дело старого Амати - только им он и доверил тайны своего великого мастерства. А тайн у него накопилось множество. Он до тонкости изучил породу деревьев, из которых делал инструменты. Он сам составлял особые лаки, которыми покрывал инструменты... И было ему известно многое такое, чего не знал ещё ни один мастер Кремоны. Умирая, Андреа Амати запретил сыновьям раскрывать секреты своего мастерства.
Но его внук Николо - а он-то впоследствии и стал самым знаменитым мастером этой семьи - пренебрёг запретом деда. В свою мастерскую он взял двух талантливых кремонских юношей. Одного из них звали Джузеппе Гварнери, второго - Антонио Страдивари. Своим ученикам Николо Амати открыл не только тайны, завещанные дедом, но обучил их всему тому, чего достиг сам за свою долгую жизнь, полную труда.
И оба его ученика - и Джузеппе Гварнери, и Антонио Страдивари - не посрамили имени учителя, но превзошли его своим искусством и во много раз приумножили славу мастеров Кремоны.
Знаменитый Гварнери дель Джезу создавал скрипки и виолончели, которые отличались не только выразительностью и разнообразием тембра, но и необыкновенной полнотой и силой звука. Он с математической точностью рассчитал величину и наклон резонаторных отверстий на верхней деке инструмента. На скрипках и виолончелях его работы каждый звук, даже самое прозрачное пиано, было одинаково хорошо слышно и в первых, и в самых дальних рядах большого концертного зала. А лаки, которыми он покрывал свои инструменты, были столь прозрачными и стойкими, что скрипки и виолончели Гварнери дель Джезу до сих пор, спустя столетия, сохранили свой благородный цвет: иные - темно-золотистый, другие - светло-коричневый, а наша Санта Тереза - цвет старой, потемневшей бронзы.
И всё-таки не раз задавала я себе вопрос: почему же именно в Кремоне оказались лучшие в мире мастера смычковых инструментов?
Неужели только в этом старинном городке жили люди, обладавшие самым тонким музыкальным слухом и самыми умелыми руками?
Или на склонах гор и в лесах вокруг Кремоны росли какие-то необыкновенные поющие деревья? Деревья, пригодные, чтобы делать из них музыкальные инструменты?

* * *

Далеко-далеко от Италии, в стране, о которой в Кремоне и слыхом не слыхивали, рос мальчик. Родился он в семье крепостного человека Андрея Батова. Семья же Батовых принадлежала богатейшему русскому вельможе - графу Шереметеву.
Звали мальчика Иваном. Был он круглолицым крепышом, с глазами серьёзными, умными, внимательными.
Ещё в самом раннем детстве Иван придумал себе забаву: заберётся поглубже в лес да и начнет с птицами перекликаться... И другие деревенские ребятишки умели прищёлкивать соловьями и заливаться трелью на манер малиновок. Правда, получалось у них похуже, чем у Ванюшки Батова. Так ведь каждому своё...
А Ваня Батов подойдёт к сосне, приникнет ухом к стволу дерева и слушает. А чего слушает, никто не поймёт!
- Ты в своём уме ли? - спросят его, бывало, товарищи.- Чего тебе от дерева надобно?
А Ваня всё слушает. Минуту слушает. И полчаса слушает. И вроде бы наслушаться не может.
Потом оторвётся и ответит:
- Поёт... До чего же голос у дерева певучий! Ребята его на смех поднимают:
- Не блажи, Иван! Виданное ли дело, чтобы деревья человечьим голосом песни пели.
- Зачем человечьим?! У каждого дерева свои голоса. И у всех разные.
Но пришлось бы Ивану Батову всю жизнь столярничать наравне со своими сверстниками, кабы по соседству с избой Батовых не жил Владимиров, тоже крепостной человек Шереметева.
А был этот Владимиров мастером музыкальных инструментов. Он делал и новые инструменты для крепостных музыкантов графского оркестра, чинил и те, что требовали починки.
В мастерской Владимирова проводил все свои свободные часы и минутки Иван Батов. Сперва приглядывался-присматривался, потом помаленьку начал и помогать. В конце концов получил графское позволение, стал учеником Владимирова...
А до великого своего мастерства Иван Батов сам дошёл...
Но так бы остался Батов в полной безвестности, да случай помог: в судьбе его вдруг принял участие сам граф Шереметев.
В Кусковском театре готовилась постановка оперы "Королева Голкондская". На спектакль были приглашены именитые люди, чуть ли не сама царица Екатерина. Главную роль в опере - королеву Голкондскую - должна была петь лучшая актриса театра Параша Жемчугова.
Дело было зимою... Поздно вечером, возвращаясь после одной из репетиций, скрипач Василий Бизяев поскользнулся, упал и, падая, сломал свою скрипку. Да не простую, а какого-то иноземного мастера, для предстоящего спектакля выданную.
Разум помутился у бедняги. От страха дух захватило. Что делать? Как признаться в беде главному капельмейстеру?
И кинулся Бизяев к Ивану Батову:
- Выручи... До смерти засекут, коли к утру не починишь скрипку.
Взял Батов в руки разбитую скрипку, осмотрел и сказал:
- Рад бы помочь, но не в моих силах. Не одну ночь, а много дней и ночей просижу, пока эта скрипка запоёт прежним голосом.
Пригорюнился Василий Бизяев, поплёлся к выходу.
- Тогда хоть сейчас мне в прорубь... Остановил его Батов:
- Повремени топиться-то. Возьми испробуй эту: может, похожа на разбитую. Пока починю, на ней играй, а там подменим, и все концы в воду...- И он снял со стены одну из своих скрипок.
Бизяев принял из рук Батова инструмент, оглядел и спросил:
Но так бы остался Батов в полной безвестности, да случай помог: в судьбе его вдруг принял участие сам граф Шереметев.
В Кусковском театре готовилась постановка оперы "Королева Голкондская". На спектакль были приглашены именитые люди, чуть ли не сама царица Екатерина. Главную роль в опере - королеву Голкондскую - должна была петь лучшая актриса театра Параша Жемчугова.
Дело было зимою... Поздно вечером, возвращаясь после одной из репетиций, скрипач Василий Бизяев поскользнулся, упал и, падая, сломал свою скрипку. Да не простую, а какого-то иноземного мастера, для предстоящего спектакля выданную.
Разум помутился у бедняги. От страха дух захватило. Что делать? Как признаться в беде главному капельмейстеру?
И кинулся Бизяев к Ивану Батову:
- Выручи... До смерти засекут, коли к утру не починишь скрипку.
Взял Батов в руки разбитую скрипку, осмотрел и сказал:
- Рад бы помочь, но не в моих силах. Не одну ночь, а много дней и ночей просижу, пока эта скрипка запоёт прежним голосом.
Пригорюнился Василий Бизяев, поплёлся к выходу.
- Тогда хоть сейчас мне в прорубь... Остановил его Батов:
- Повремени топиться-то. Возьми испробуй эту: может, похожа на разбитую. Пока починю, на ней играй, а там подменим, и все концы в воду...- И он снял со стены одну из своих скрипок.
Бизяев принял из рук Батова инструмент, оглядел и спросил:
Но делает он их не из деревьев, выросших где-то далеко в горах Италии, а их тех певучих сосен и елей, которые находятся в лесах российских. В его рабочей комнате висят скрипки и альты, стоят виолончели и контрабасы. В необыкновенном порядке на столах лежат орудия его замечательного мастерства - пилы, пилочки, ножи, терпуги. И тут же вчерне законченные инструменты. Известные музыканты ищут скрипки и виолончели, на которых бы стояло: "Иван Батов".
Рассказывают такой случай. Однажды знаменитый немецкий виолончелист Ромберг гастролировал в России. Услыхав игру некоего скрипача-любителя, он сказал ему:
- У вас прекрасный инструмент. Вероятно, Страдивари?
- Нет, маэстро,- ответил ему скрипач.
- Тогда, очевидно, Гварнери?
- И снова вы не угадали, маэстро... Ромберг, считавший себя знатоком струнных инструментов, смутился. Уже менее уверенно произнёс:
- Конечно, это старик Амати!
- И снова вы заблуждаетесь, маэстро! Инструмент сделал наш русский мастер - Иван Батов. Взгляните - вот его имя...
- Я слышал его имя! - вскричал Ромберг, взяв в руки скрипку.- Поистине, он - великий мастер. Я хочу его видеть.

Назад к списку доп. сведений...